Веселуха, господа. Страна с прежним главой НБУ и без министра финансов. Хоть как-то отвлекал Черновецкий, но теперь и он слинял на месяц в израильскую клинику — разбираться со своими пограничными состояниями. Харьковский горсовет работает так, что любо-дорого, но денег из центра от этого не прибавляется. Да и на местах гражданам не спешат выдавать честно заработанное.

Не то чтобы совсем не выдают, а именно не спешат. Один скандально известный банк (не скажу какой — слишком жирно им будет…) придумал менять депозиты населения на квартиры или другое залоговое имущество. А мы все переживали, куда же банкиры будут девать имущество после невыплат по кредиту. А оказалось, что последние люди, за которых в этой стране стоит переживать, — это банкиры. Схема нехитрая: чем ждать, пока тебе вернут застрявшие в банке сбережения, можно купить на них недвижимость у того же банка. Если депозита на квартиру не хватает, то делают перекредитование на оставшуюся сумму (то есть должником становится не банк, а бывший владелец депозита — очень знаково…). А вот что делать с тем аспектом, что недвижимость за время кризиса сильно подешевела, и стороны могут быть недовольны разницей, даже банкиры пока умалчивают. 

А между тем нашла наконец воплощение идея экс-кандидата в мэры Харькова Петра Костенко, который, если помните, уехал из банка домой на джипе со спущенными шинами, а вернулся платить по кредиту — ни много ни мало — на броневичке. Все схемы Костенко в полной мере воплощены в жизнь. Теперь в стране будет действовать так называемая Биржа депозитов, где владельцы сбережений будут находить граждан, которые в том же банке взяли кредит, и путем несложных манипуляций удовольствие будут получать сразу три стороны. Заемщик, покупая у вкладчика депозит чуть дешевле, расплатится по кредиту. Вкладчик получит свои кровные, чуть потеряв на сделке, но зато вернув большую часть суммы. А банк избавится сразу от двух геморроев — долга перед вкладчиком и необходимостью трясти заемщика. Сайт биржи уже сейчас пользуется популярностью, хотя вероятность кидалова там, конечно же, есть. Но главное, ноу-хау ставит перед общественностью вопрос: а нужны ли вообще банки в таком случае? Но и вопрос этот, и его возможное воплощение — видимо, утопия. Банки — как демократия: при всех их недостатках ничего лучшего пока никто не придумал. Да и живучести банкиров можно позавидовать: если банки ликвидируются как явление, то банкиры найдут лазейку в той замене банков, которая будет предложена. И в конце концов преобразуют ее до уровня прежней системы.

Если ничего нельзя сделать с предложением, нужно что-то делать со спросом. То есть менять менталитет. Для начала достаточно хотя бы задуматься: зачем отдавать деньги на хранение в банк? Только из-за процентов? Так ведь они не особо и велики, и существенная сумма, на которую можно жить, будет образовываться начиная с суммы вклада в несколько сотен тысяч. Получается, что все остальные руководствуются больше соображениями безопасности, — но в таком случае в квартире можно установить сейф и не париться. Есть, конечно, еще и иррациональные страхи — к примеру, страх инфляции. Но это уже ближе к психическим расстройствам. Тем более что и здесь есть выход: купить драгоценности, недвижимость, прочие ценные вещи. А в черное время, хоть и с потерями, но продать. Или покупать что-то, реально нужное и полезное и потом пользовать в свое удовольствие. Даже в условиях обвала цен на недвижимость квартира, купленная когда-то втридорога, может быть отремонтирована под ключ и сдана в аренду. В общем, вся приязнь клиентов к банкам носит какой-то эфемерный, надуманный характер, и в основном базируется на самовнушении. Если человек действительно не хочет нести деньги в банк, он их туда не понесет, в независимости от суммы и текущей ситуации, и всегда найдет альтернативу.

Тем более странно наблюдать под банковскими отделениями попытки самосожжения вкладчиков, которым деньги срочно понадобились на лечение онкозаболевания. Если болезнь пришла внезапно и уже в период блокировки депозитов — то такого человека можно понять и посочувствовать, а банку порекомендовать только одно: немедленно выдать депозит гражданину и не выпендриваться. Но если депозит был положен (или не забран) уже после того, как стало известно о заболевании… деньги, конечно, тоже нужно отдать. Но чем в таком случае думал вкладчик, в экстремальной ситуации продолжая доверять свои деньги посторонним людям, честно говоря, остается загадкой.

Еще одна категория, которую просто обязаны обслужить в первую очередь, — это те, кто не может получить через банк свою пенсию, зарплату или стипендию. Эти категории, в отличие от заемщиков и вкладчиков, часто двумя ногами упирались, не желая иметь дел с банком при получении своих выплат. Но их никто об этом особо не спрашивал, таково было распоряжение руководства, допустим, вуза или предприятия. А те, кто брал кредиты или приносил депозиты, делали это сознательно, и теперь если и не должны нести за это ответственность, то хотя бы потерпеть могут.

На фоне проблем с деньгами, находящимися в плену у банков, довольно сложно разобраться и с той денежной массой, которая у нас на руках. Среди моих знакомых в последние дни наступила не то чтобы паника, но деловитое такое шевеление. Ребята хотят покупать доллары. Для этого даже собираются ехать в Белгород — там якобы дешевле. Причем никакой насущной необходимости для них в этом нет — просто на фоне всеобщей неопределенности хотят предпринять хоть какие-то действия по отношению к своим небольшим гривневым сбережениям: а вдруг поможет? Будучи совершенно никаким экономистом, я наобум посоветовала им не дергаться, если и менять, то следить за тем, чтобы весь нажитый капитал содержался в итоге в нескольких разных валютах, хотя бы половина — в баксах, половина — в гривне. Каково же было мое удивление, когда вечером того же дня то же самое советовали населению в новостях по меньшей мере на трех каналах. Там были свои экономические обоснования. Но я руководствовалась исключительно житейской логикой, учитывающей, где именно мы живем и когда. Во-первых, не понимаю, хоть убейте, на кой черт иметь отношение к валютным операциям тем людям, которые не вынуждены этим заниматься из-за валютных кредитов, потребностей бизнеса, долларовой зарплаты и других объективных причин. Зачем покупать доллары, если в повседневном обиходе мы используем гривню? Смысл манипуляций во время падения гривни понятен: купить доллары подешевле, продать их подороже. Но если в период ажиотажа доллары продать не удастся — тогда не только не видать тебе выгоды. Ты фактически останешься без денег, с кучей бумажек на руках, за которые ничего не можешь купить (есть исключения, но они несущественны). Манипуляции могут иметь смысл только в том случае, если будет угроза смены национальной валюты, то есть гривня в одночасье превратится в такую же бессмысленную бумажку (как это произошло с купонами и карбованцами). А об этом, несмотря на обилие самых разнообразных пессимистических прогнозов, никто пока не даже заикался. В общем, при использовании национальной валюты ни о каких патриотических соображениях речь не идет — только о целесообразности, инстинкте самосохранения и минимально возможных потерях. Во-вторых, схема «все побежали — и я побежал» обычно ни к чему хорошему не приводит. Если все побегут покупать баксы, то рано или поздно их перестанут продавать, если все побегут их продавать, то их перестанут покупать (тем более что так уже было). Единственный период, когда я в какой-то мере сталкивалась с иностранной валютой — это 2004 год, когда работала в Киеве и получала зарплату в баксах. И даже тогда в день зарплаты шла в обменку и меняла все на гривню. А если было некогда, и баксы оставались у меня на несколько дней, то я уже чувствовала дискомфорт. Примерно как в стране, языка которой не знаешь. Или как в воде, не умея плавать.

А вообще, о какой почве под ногами можно говорить, если в телевизоре ежедневная грызня и политики обзывают друг друга словами, которые до сих пор можно было наблюдать только в лексиконе Александра Волкова. В развитом мире в прежние годы даже предсказания конца света, которым уже никто не верил, тем не менее вызывали падение акций. А президент и премьер имеют к украинской экономике все-таки более непосредственное отношение, чем Адвентисты седьмого дня — к фондовым биржам. В этой ситуации жалко только одного человека — Леонида Кравчука. О том, что его используют, говорит даже не то, что об эфире у Шустера якобы договаривались «бютовские» политтехнологи. И даже не то, что Фирташа якобы поменяли на Медведчука, от которого до Кравчука один шаг. И даже не то, что Леонид Макарович имеет железный аргумент требовать импичмента Ющенко — потому что сам в свое время решился на досрочные выборы, и именно поэтому он так незаменим в этой изящной комбинации под условным названием: «Что будет раньше: импичмент или прямое президентское правление?» О вербовке говорит прежде всего новое лицо Леонида Макаровича — растерянное лицо. Это больше не лицо человека, равноудаленного от всего, и смакующего свою равноудаленность. Он больше не заслуженный пенсионер, его снова призвали, и он опять должен следить за каждым своим словом, выверять свои ответы согласно с «генеральной линией», вилять между вопросами, как между каплями дождя. Не хотелось бы идеализировать, Кравчук — тот еще лис, но лично мне он больше нравился в прежнем своем качестве, когда ходил на эфиры с неизменным спокойствием человека, которого ничем не удивишь и который никому ничего не должен.

А между тем инстинкт самосохранения заставляет подменять политику экономикой. И причины революции можно спроецировать и на экономический кризис. Осенью 2004-го по эфирам и в народе ходила цитата: «Можно недолго обманывать весь народ, можно долго обманывать часть народа, но нельзя долго обманывать весь народ». Теперь предысторию нынешних экономических реалий можно описать примерно так: меньшинство может жить хорошо все время, большинство может жить хорошо некоторое время, но не может большинство жить хорошо все время…

Виктория НАЙДЕНОВА, для «Пятницы»

— Доктор, у вас есть что-нибудь успокоительное от кризиса?
— Да. Вам надо по три часа в день смотреть на официальный курс доллара.