Социально значимый рост цен в этой ситуации отстает от роста денежной массы, причем вследствие не только какого-то всё равно остающегося отложенного спроса (эти деньги на цены почти не влияют), но и роста производства, вызванного денежным приливом. Зарплаты же вполне могут расти быстрее, чем денежная масса, — из-за социальных трат «допечаток» (на развитие спроса) и — главное — повышения удельного веса оплаты труда в цене, вызванного борьбой за качество, неизбежной при конкуренции. В таких условиях даже до «всеобщей и полной гармонизации» рост цен тем более отстает от роста зарплат, что является очень позитивным. В той же части, где рост цен обеспечивается ростом зарплат, он «социально не страшен».

А вот займы снаружи (у МВФ etc), которые тоже — как и деньги просто напечатанные (либо безналично «объявленные») — влияют своей суммой на рост цен, гораздо опаснее.

Прежде всего, их нужно будет еще и когда-то отдавать (причем, естественно, с процентами). Это означает не только кабальную зависимость от кредиторов, но и перенесение проблемы на будущее, когда — если до тех пор не наступит (благодаря эффективному деньгоиспользованию) экономическое исцеление — опять придется решать ту же дилемму: снова занимать или теперь уже самим печатать?

При этом, правда, может сохраняться на практически прежнем уровне валютный курс, остающийся для национальной валюты выше заслуженного. Как следствие, сохраняется явно не критический импорт (покупать выходит дешевле) и затрудняется экспорт (продавать, зарабатывая чересчур дорогие гривни, сложно). В результате экономика дает работу не своим производителям (они теряют и зарубежный рынок, и внутренний), а чужим, в связи с чем проблема недопотребления собственной продукции еще больше загоняется вглубь.

Тем более странно, когда — вопреки опыту и Китая, и (в последнее время) США, да и не только их — политику дорогих денег, в мире уже не модную, упорно продолжает «партия экспортеров». (Хотя получающим гривневые супердоходы олигархам дорогая гривня выгодна — независимо от партийности.) А может, поступать иначе унаследованные кредиторы не позволяют?

Сами же они, цивилизованные, ползучую девальвацию у себя с удовольствием допускают, просто мы этого не замечаем, потому что гривня тоже падает — но не по добровольному решению, а оттого, что уже не можем удержать. Грозящий же резкий обвал нацвалюты — вследствие эффекта разорвавшейся пружины — никакой пользы (кроме вреда) не принесет ввиду резкости такого обвала (а вот весь вред будет получен сполна).

Но вернемся к импорту денег.

Рост цен в этой ситуации, конечно, тоже отстает от роста количества денег, ведь внешние займы, как правило, идут не на социальные цели, а в основном «на развитие производства», из-за чего разрыв между увеличивающейся товарной массой и ничтожным спросом еще больше растет. Поскольку же при этом отстает от роста количества денег и рост оплаты труда (опять же — поскольку деньги идут не на спрос, а на производство), происходит «соревнование» отставаний от увеличения денежной массы — отставания от нее роста цен и отставания от нее же увеличения зарплат.

Это и есть стагнация/стагфляция: денег больше (пока не пришла пора их отдавать), а толку нет: разрыв, который нужно преодолеть, только растет; на этом жалком фоне исходные никакие доходы примерно такими же никакими (в сопоставимых единицах) и остаются. Ну а источником средств для возврата займов перепроизводство, понятно, точно быть не может.

Впрочем, этого возврата реально и не ждут: кредиторы удовлетворяются «просто» экономическим (и, следовательно, политическим!) закабалением. Да и нецелевое использование ссуженных средств отслеживается не всегда скрупулезно: лишь бы не на спрос, который может действительно оживить экономику; а вот на накопления тех, кто в этом спросе на отечественное все равно не участвует, направлять деньги никто не мешает. В результате даже контроль Центробанка и пр. за расходованием денег, самостоятельно нарисованных, оказывается и то более серьезным — в связи с чем именно займы, а не такое рисование, создают оптимальные условия для коррупции.

Так (если говорить упрощенно-схематично, без нюансов!) инфляция коррупции чудесным образом дополняет инфляцию затрат и успешно с ней сосуществует. Причем — под лозунгом борьбы с инфляцией спроса, которой нет, как нет и самого излишнего спроса. «Чтоб я так жил, как вы тут сидите и врете…»

— Что надо есть  на пароходе во время качки?

— Самое дешёвое.