Интереснее было бы вспомнить времена более ранние, когда на зеленую красавицу смотрели косо. Да не зайчишки ушастые с известным дефектом зрения, а бдительные идеологические работники. Как только не измывались над несчастным деревцем! Чего только на него не вешали!

Причина лютой ненависти «верных ленинцев» к хвойному растению лежала на поверхности: изначально елка была не новогодней, а рождественской. И прежде, чем ее верхушку оккупировала пятиконечная звезда, на ней помещалась звезда вифлеемская. Только в середине тридцатых сработал циничный принцип — «что невозможно запретить, нужно организовать и возглавить». Существовал, однако, и «промежуточный» вариант.

В январе 1923‑го харьковская газета «Коммунист» выдвинула оригинальную идею — увенчать елку… человеческой головой. Ладно, не пугайтесь: это была всего лишь карикатура с претензией на остроумие и соответствующим стихотворным комментарием. Но как в ней отразилась эпоха!

Голова намечалась вполне конкретная — кадетского лидера Павла Милюкова. Обоснование: мечтал об остроконечных шпилях константинопольской Айя-Софии, вот и получи себе шпиль. Удар наносился двойной — по «буржуазным обычаям» и экспансионистским устремлениям недавно почившей Российской империи.

Таким же замогильным юмором веяло и от предлагавшегося газетой набора украшений. По мнению «Коммуниста», на елке просто-таки обязаны были висеть Керенский, Деникин, Врангель, Колчак. Фамилию последнего сопровождало примечание: эта игрушка — «подпорченная малость», поскольку он (она?) «расстрелян в 1920 году».

Широко была представлена на «коммунистическом» древе одна из ключевых проблем гражданской войны — еврейская. Черносотенца Николая Маркова, отличавшегося внушительной нижней челюстью, изобразили совсем уж оригинальной игрушкой — «щелкунчиком-жидоедом». А чтобы славяне не роптали, будто бы после семнадцатого в стране появилась новая «госнация», елку уравновесили… раввином, сунув ему для пущей узнаваемости свиток торы под мышку. Соседом почтенному ребе определили Симона Петлюру: тянется «Головний Отаман» к иудейской глотке, а достать не может.

Куда как ощутимее пнули православных. Мало того, что попа разместили ярусом ниже, так еще и бутылку водки ему вручили. Не забыли и об ангелочках: изобразили парящими у самой верхушки, рядом с головой Милюкова и подвешенным за ногу польским паном.

Плевок в душу верующим (они же — празднующие) был хотя и ядовитым, но далеко не единственным. Сильнее карикатурных ангелов харьковчан возмутили ангелы… живые. Ни за что не поверите: и такие появились на городских улицах в новогоднюю ночь! Правда, не с небес спустились — вышли из прокуренных помещений комсомольских комитетов. И сделали это с единственной целью — вволю побезобразничать.

«Всему Харькову известно, — жаловались ошарашенные граждане, — что под Новый год комсомолистами было организовано шествие по городу. Причем Ивановскому району было поручено представить в карикатурном виде не только представителей культов религиозных, но и высмеять саму идею божества, изобразив ее в возможно непристойном виде».

В том, что «подрастающая смена» с поставленной задачей справилась, можете не сомневаться — целый год тренировались язвить да пакостить. Голодный 1922‑й ознаменовался, кроме прочего, рождением чисто советской традиции: не за что праздновать самому — испогань веселье ближнему.

«Харьковские комсомольцы знают, что такое ресторан “Ренессанс”, — гордо вещал журнальчик “Юный коммунар”. — Не раз под его окнами дружная толпа молодежи кричала: “Неп-ма-нам ап-чхи!”». Плевать, что кусок мог застрять у жующего в горле! Как раз этого и жаждала объятая «священной ненавистью» молодежь. «Нэпман, мы тебя породили, мы тебя и убьем!» — грозили зарвавшиеся юнцы посетителям дорогого заведения. Между прочим, не только «под окнами». По большим праздникам обычно практиковалось «открытое вторжение»: «Для сидевших в ресторанах нэпманов комсомольцы устроили особые митинги, которые приводили слушателей в ужас и полнейшую растерянность и заставляли их пятиться к черному ходу».

Но Рождество с Новым годом — праздники особенные: «пятиться» согласились не все. Группа харьковчан сочинила протест против «непозволительного для культурных людей издевательства над религиозными верованиями миллионов граждан Советской республики». Властям припомнили и кощунственные карнавалы, и пародийную елку на первой полосе «Коммуниста». Пораженная такой дерзостью газета вынуждена была напечатать критическое мнение о себе!

Публикация вышла специфической: хамские комментарии троекратно превышали по объему само письмо протеста. Образовалось нечто вроде дискуссии, известной в народе как разговор слепого с глухим. Кто был прав, показало неумолимое время…

Вопреки обещаниям газеты, «убить смехом и шуткой» многовековые традиции большевикам так и не удалось. Не сбылось и оптимистическое пророчество их оппонентов — «Мы уверены, что впредь подобного рода явления не будут иметь место в Советской республике». Еще и не так глумились над святынями в конце двадцатых! А вот елка выжила, явив удивленному миру непостижимое сочетание языческого, совкового и христианского. За то и любим ее — мы все такие.

— Але, Клава?

Сегодня не жди.

Задержусь на собрании,

у нее же и заночую…