Вы никогда не замечали, что у самых популярных советских праздников отсутствовали… названия? Нет, формально они, конечно же, имелись, однако в обыденной речи использовались крайне редко. Народ предпочитал оперировать цифрами: «Ох, и погуляли мы на 23-е!». Или же: «Устрою я ей подарочек к 8-му!». Хотя Рождество Христово «7-м января» не называл никто…

Поступим по-советски: в честь «двадцать третьего» о «двадцать третьей» и расскажем. Стояла когда-то в нашем городе такая – 23-я Заволжская дивизия. Ее запутанную историю, героическую и горестную одновременно, запросто можно к трем словам свести. Тем, которые украшали когда-то едва ли не каждую воинскую часть: «Народ и армия – едины». Святая правда! Все, что пережили харьковчане в период между двумя мировыми войнами, не обошло стороной и доблестную дивизию.
Городские газеты начала двадцатых о 23-й Заволжской вспоминали довольно часто. Преимущественно в колонках криминальной хроники – кражи, совершавшиеся красноармейцами, были обыденным явлением. Случалось, и вооруженные налеты советские бойцы организовывали. Нет, не на банки. Страдали, в основном, продовольственные и вещевые склады. Чему удивляться? Из выигранной ею войны Красная Армия вышла голой и голодной. Как, впрочем, и вся Украина, упорно не желавшая становиться Советской.

В 1922-м воины-заволжцы приняли активное участие в грабеже разрешенном – кампании по изъятию церковных ценностей. На их совести – отлитый из серебра 18-пудовый «царский» колокол, снятый 18 мая с колокольни Успенского собора. За эту и прочие заслуги, официально именовавшиеся «помощью в восстановлении народного хозяйства губернии», 6 ноября того же года дивизии было присвоено наименование «Харьковской». Новое название бойцы оправдали блестяще, устроив на Рождество 1923-го при помощи местных комсомольцев «праздничное» шествие, во время которого «были подвергнуты кощунственному глумлению религиозные чувства верующих христиан по отношению к Богоматери».

Столь же деятельно, как и в антирелигиозную борьбу, включилась дивизия в процесс украинизации. Читать приказы того времени – одно удовольствие: «рій», «чота», «касарня».Оказалось, что «співуча та милозвучна» очень даже подходила для команд и распоряжений. Было бы желание ее использовать!

Интереснее формы – содержание военных документов. С чего бы это в феврале-марте 1930-го дивизия так «располнела»? На страницах «Харьковского пролетария» чуть ли не ежедневно печатались приказы о призыве «переменного состава». Город был просто забит войсками! Не они ли обеспечивали «спокойствие» во время разрушения Мироносицкой церкви и Николаевского собора? По датам – полное совпадение. Кстати, и приказ о призыве саперов имеется.

В то же время продолжалась еще одна кампания по уничтожению – куда менее громкая. Череда загадочных смертей высокопоставленных военных зацепила и Харьков. 18 апреля 1930 года погиб в автомобильной катастрофе начальник политотдела 23-й дивизии Иван Алексеевич Смирнов. Согласно официальной версии, аварию спровоцировал какой-то «водитель кобылы», уклоняясь от встречи с которым, и перевернулась комиссарская машина. Вроде бы всемогущее тогда ГПУ отыскать виновника происшествия почему-то не удосужилось. Судя по фотографиям, запечатлевшим похороны Ивана Смирнова, такой искренней скорби город не выказывал лет тридцать – со дня погребения промышленника и мецената Алексея Алчевского.

Дивизия безобразничала, а комиссара уважали? Нет здесь никакого противоречия! Просто мы до сих пор показывали «темную», менее известную, сторону истории воинской части. Но существовала и светлая, которой можно и нужно гордиться. За активное участие в строительстве Харьковского тракторного 23 мая 1932 года дивизия была награждена орденом Ленина, а ее командир – будущий генерал-лейтенант Михаил Лукин получил орден Трудового Красного Знамени Украинской республики.

Во второй половине тридцатых пошла иная «раздача» – смертных приговоров. «Чистили» не только Красную Армию – огромную страну. 23-я Харьковская никак не могла остаться в стороне: срезали, будто ножом, всю дивизионную верхушку. В 1937—1938 годах были осуждены и расстреляны командир дивизии комбриг Куницкий, начальник политотдела бригкомиссар Бубличенко, начштаба майор Корытин, начальник строевой части техник-интендант 2-го ранга Ковалевский. Кроме того, «посадили» двух командиров полков, входивших в состав дивизии: 67-го – майора Урубкова и 69-го – полковника Бушечкана.

И вот это-то советское «счастье» доблестная часть понесла в сентябре 1939-го нашим западным соседям. Однако перед этим «осчастливила» харьковчан: «Мобилизованными забили весь город. Пришлось выселять жителей из подходящих для военных нужд домов и вселять их и в без того уплотненные квартиры других жителей. Творилось нечто невообразимое – многие не смогли проститься с семьями, а между тем сидели в какой-нибудь школе или гараже ничем не занятые, полуголодные, небритые, грязные. Один из немногих уцелевших храмов (на Лысой Горе) взяли под склад фуража, еврейскую синагогу (на Пушкинской улице) забили мобилизованными, а площадь перед нею стала конным двором».

Вот так собиралась в «освободительный поход» 23-я дивизия и харьковские призывники вместе с нею. А потом была  оккупация Латвии, стыдливо поименованная «передислокацией в Каунас» и война Отечественная, превратившая «23-ю Харьковскую» в «71-ю гвардейскую». Сколько наших земляков дожило до этого знаменательного события, случившегося в марте 1943-го – вопрос открытый…

Эдуард Зуб, для «Пятницы»

- Вовочка, расскажи классу интересную историю.
- Задержка.
-Что это значит?- спрашивает учительница. – Нет тут никакой интересной истории!
- Нет, есть, Марьванна! Вчера наша домработница шепнула моему отцу “задержка”, а он ответил ей: “Интересная история!”