«Вперед, орлы!» – кричит лихой командир, поднимая бойцов в атаку. Медленно – кому охота помирать молодым? – солдаты выползают из окопов. И только двое, с характерными носами, не выказывают ни малейшего намека на движение. «Мы не орлы, мы – Львы», – отвечает один из них на командирское «какого черта?!».

Ладно, без обид – «это  присказка, не сказка, сказка будет впереди».  И посвятим мы ее тем «Львам», которых не нужно было подгонять – сами в бой рвались. На март – начало апреля 1918 года пришелся пик деятельности харьковских еврейских дружин. А что мы знаем о них?

До неприличия мало. На пальцах одной руки можно пересчитать все упоминания о «боевых отрядах еврейских социалистических партий», имеющиеся в литературе по истории города. Да и те исключительно негативные. Дескать, дружины показали себя «служителями буржуазного порядка» в ночь с 7-го на 8-е апреля, когда приняли под охрану важнейшие склады и магазины города.

Такое заявление сделал в 1927 году харьковский коммунист Попов. Он и предположить не мог, что через четырнадцать лет возникнет аналогичная ситуация: «советы» убегают, немцы приходят. Да только не найдется уже «третьей силы», способной передать город из рук в руки целым и невредимым. 23—24 октября 1941 года развернется безудержная «грабиловка», смачно описанная во множестве мемуаров. Пользуясь временным безвластием, горожане потащат из магазинов и предприятий все, имеющее хоть какое-то практическое значение.

Иначе было в 1918-м: «Всю ночь комендантское управление охранялось дружинниками еврейских социалистических партий… Дружинниками тех же партий охранялись важнейшие магистрали города и здание городской управы… Деятельность этой охраны в отношении личной и имущественной безопасности граждан несомненна».

Цитаты позаимствованы из газеты «Возрождение» от 10 апреля 1918 года, подробно описавшей весь процесс смены власти в городе. Она же назвала и численность дружинников, «быстро и планомерно отмобилизованных»: три тысячи человек! Но у нас и не такое из истории вымарывалось. И вряд ли причиной тому «буржуазность» еврейских дружин: ею даже не пахло.

Открываем «Землю и Волю» от 6 марта того же года: «Все, кто не может примириться с гибелью революции, все кому дороги светлые идеалы социализма, все, как один человек – под красное знамя Еврейской Социал-Демократической Рабочей Партии (Поалей-Цион). Военная комиссия при Харьковском комитете ЕСДРП (Поалей-Цион) организует партизанские отряды для борьбы с германскими, австрийскими и другими бандами белогвардейцев и в боевую дружину для охраны порядка в городе». Очень даже по-революционному!

Недели через три, когда под упомянутым знаменем собралось значительное число добровольцев, еврейские партизаны выкинули неожиданный фортель. Возможно, именно он послужил причиною охлаждения отношений с большевиками: «Состоялось общее собрание ЕСДРП, посвященное вопросу о задачах и обязанностях дружины… Единогласно вынесена резолюция, что дружина не принимает никакого участия в гражданской войне на Украине. Боевая дружина ставит своей исключительной задачей поддержание порядка и охрану города, борьбу с преступностью и анархией».

Попробуйте найти в советских книгах хоть что-то об этой борьбе: напрасный труд! Зато ее подробностями заполнена уголовная хроника весны 1918-го. Еврейские дружины проводили обыски и аресты, участвовали в перестрелках с бандитами и несли боевые потери. Но уже в 1927-м им стали «припоминать» иное: «По отрядам Красной Гвардии, отступавшим от Южного вокзала на Балашовский, с крыш домов Университетской и Рыбной улиц была открыта пулеметная стрельба».

На Рыбной (ныне – Кооперативная) квартировала дружина партии «Цейре-Цион». 7—8 апреля ей действительно довелось стрелять. Однако же по бандитам. С помощью «летучего конного отряда Гефнера» бойцам «Цейре-Цион» удалось обезоружить пятерых «лиц с уголовным прошлым», развлекавшихся «ружейной стрельбой в такт игравшей на улице шарманке». Ни о каких боях с красногвардейцами в газетах того времени нет ни единого слова.

Попытки навесить на евреев чужие грехи предпринимались и ранее. Свидетельством тому – громкое заявление Льва Туркельтауба, опубликованное в «Земле и Воле» 15 марта 1918 года: «Какие-то подозрительные личности пытаются производить обыски и аресты от имени боевого отряда «Бунда». Предупреждаю, что отряд будет строго стоять на страже своей партийной репутации и каждый, пойманный на месте преступления под флагом «Бунда», будет караться по всей строгости революционного закона, вплоть до расстрела».

Не знаем, сумел ли осуществить Лев Самуилович свою угрозу. Зато достоверно известно, что вскоре он перешел к большевикам и стал обвинителем губернского ревтрибунала. А еврейские дружины, неоднократно распускавшиеся и создававшиеся вновь, окончательно прекратили свое существование в 1921-м, согласно постановлению Оргбюро ЦК КП(б)У. Исключение было сделано только для двух уездов среднего Приднепровья – Кременчугского и Чигиринского. Видимо, тамошнее население испытывало к «божьему народу» особо теплые чувства.

Из официозной истории боевые дружины «не титульной» нации исчезали хотя и постепенно, но очень быстро. В мемуарах, посвященных пятилетию революции, они фигурировали под своими полными названиями. Еще через пять лет с выражением «еврейские социалистические отряды» по-еврейски и поступили: обрезали. На какое слово – догадаться не трудно. Труднее понять, почему. Ведь представители того же народа в органах Советской власти, включая репрессивные, были представлены очень широко.

Возможный ответ на этот вопрос удалось найти в протоколе допроса эсера Владимира Трутовского. В 1937-м, рассказывая энкаведистам о своей «преступной» деятельности, он упомянул акцию протеста, случившуюся одиннадцатью годами ранее в Холодногорской тюрьме. Оказывается, уже тогда она была под завязку забита харьковскими сионистами. Прокололись ребята с выбором союзников…

Эдуард Зуб, для «Пятницы»

- Вовочка! – спрашивает учитель, – когда ты во время грозы гладишь кота, особенно против шерсти, в темноте, что тебе бросается в глаза?
- Кот!