Бодро шагает, размашисто. Не успеешь увернуться – снесет в мгновение ока. Одним лишь медикам да блюстителям порядка достоверно известна реальная цена всеобщих торжеств. Как-никак, уже второе столетие подряд разгребают последствия праздничного психоза. Любимый народом «красный день календаря» отродясь не обходился без происшествий.

Почему именно «красный», знал каждый советский школьник – по цвету крови, пролитой трудящимися в борьбе за свои права. О том, что эта борьба стоила крови не только им, учителя предпочитали умалчивать. Слишком уж выпадали из зализанной схемы «героического прошлого» случайные жертвы революционного энтузиазма! Такие, к примеру, как восемнадцатилетняя Ида Полякова, трагически погибшая 1 мая 1906 года.Согласно строгой большевистской классификации, ее смело можно было отнести к классическим представителям «мелкой буржуазии» – несчастная девушка приходилась дочерью портному Соломону Полякову. В день, ставший для нее последним, Ида отнюдь не собиралась присоединяться к «проклятьем заклейменному» пролетариату. И даже песен революционных не пела, умышленно доводя до белого каления и без того взвинченную полицию. Вместе с подругою Ида всего лишь гуляла по Университетскому саду, слушая, как надрывают глотки другие.
А не надо было слушать! И не только «певунов», но и оставшегося неизвестным мальчишку, сдуру заоравшего «Казаки! Сейчас будут стрелять!». Перепуганный народ бросился бежать куда глаза глядят. В отличие от почудившихся кому-то «душителей свободы», взбесившаяся толпа оказалась не мифическим, а вполне реальным явлением. Равно как и колючая проволока, ограждавшая Университетский сад. Случайная встреча с нею в уже сгустившихся сумерках стоила девушке жизни.
По словам докторов Замковского и Фукса, оказавшихся на месте происшествия, причиной «летального исхода» послужила даже не «рваная рана под подбородком глубиною в 1\2 и длиною 5 см». Ида Полякова умерла от испуга – не выдержало сердце. Слишком уж впечатлительной оказалась девушка для «периода революционного подъема».
Да что там девушка! Куда дороже могло обойтись буйное воображение полицейского, дежурившего в 4-м участке. Не то его неправильно информировали, не то он сам неверно оценил полученное по телефону сообщение о банальной, в общем-то, драке. Но, так или иначе, наэлектризованная атмосфера злосчастного Первомая 1906 года разродилась еще и комическим происшествием.
Некто, чье имя харьковские газеты не сочли нужным назвать, решил «сполоснуть» пролетарский праздник в одном из трактиров, располагавшихся на Рыбной площади. Выпил и закусил на славу, а платить почему-то отказался. У половых, железные зубы наживших на неблагодарной трактирной работе, для объяснения с подобными посетителями имелась годами отработанная методика. И заключалась она в замене недополученных средств моральным удовлетворением: намять бока наглецу и лихо спустить его с лестницы. Да уж больно строптивым оказался «злостный неплательщик» – начал отбиваться.
«Неравнодушный», вызвавший к трактиру полицию, вряд ли мог просчитать последствия своего звонка. Да и о «Книге рекордов Гинесса» не ведали тогда харьковчане. А зря: никогда еще в истории города одного-единственного пьянчугу не усмиряло такое количество людей! Цитируем по газете «Южный край»: «К месту происшествия прибыли пристав, помощники, околоточные, несколько десятков городовых и столько же стражников, и, в конце концов, отряд драгун с винтовками».
Не на шутку расходившийся буян присмирел мгновенно: не от страха – от удивления. На сумму, в которую обошлась спонтанно организовавшаяся полицейская акция, можно было беспробудно пить в течение нескольких месяцев. Не говоря уже о том, что в традиционно «взрывоопасный» день значительная часть Харькова на некоторое время осталась без присмотра. И, между прочим, ничего страшного с ней не случилось.
По словам корреспондента все того же «Южного края», «фабрики и заводы праздновали, везде было тихо и порядок нигде не нарушался». Если не учитывать, конечно, что у каждой эпохи свои представления о спокойствии и порядке: «На Старо-Московской улице была небольшая попытка приостановить движение трамвая». Кстати, и впрямь небольшая – каких-то три вагона перевернули! После октябрьских и декабрьских перестрелок недоброй памяти 1905 года такой инцидент мог показаться всего лишь забавным приключением.
А чтобы «эксплуататоры» не расслаблялись, инициативные товарищи социал-демократического окраса разбросали по городу листовки с прелюбопытнейшим текстом.
Помещенный в них «шедевр» конъюнктурного рифмоплетства отдавал откровенным садизмом:
И дрожат буржуа, замирая
В глубине своих пышных палат.
Блещет солнышко Первого мая,
Обещая им черный закат.

Невероятно, но факт: первый и последний раз в отечественной истории праздничное обещание политиков оказалось выполненным «на все сто». Вот только с цветом пролетарского праздника неувязочка вышла. Красный он или все-таки черный – пусть решает каждый для себя…

Эдуард Зуб, для «Пятницы»

Вот в Помпеях тоже все жили долго и счастливо. И умерли в один день…